"усмирилась"

усмири́лась

Однако в земном измерении люди проспали то время, пока на земле не усмирилась термоядерная реакция и не расцвела земля в новом облике.

Музыка стихла, усмирилась, выражая штиль после шторма.
Стивенсон посмотрел на свои руки.

Показалось, что и погода усмирилась, чтобы послушать его.
В стихах было много грусти, личного, пережитого. Но грусть и печаль была светлая.

Летняя дневная жара усмирилась, чуть прохладный ветер играет моим колтуном, который уже успел немного отрасти. Мне покойно.

Моя корона упала в тот момент, когда я покинула замок, моя гордость усмирилась, когда я вошла в этот шатер, мое имя было забыто, когда я заговорила с ними

Теперь она, освещённая серебристым светом луны, полностью усмирилась, а из чёрных глаз текут небесной чистоты слёзы, и губы застыли в печальной, блаженной

Она, как снег на ветвях, усмирилась.
Она, как снег на ветвях, и осыплется.
Три радости у меня не отнять:
Одиночество, труд, молчание.

И вошла река в берега, усмирилась мощь бескрайняя, найдя свои берега-обереги, и покорилась Волхву вся мощь Природы-Матери, когда, не ослабляя объятий,

Неизвестно, сколько бы плыла Ракушка, если бы не усмирилась через некоторое время река.

К рассвету трясучка усмирилась, а к вечёру сестрёнка уж и по двору топала.

Багровая гладь усмирилась и неподвижно застыла. Ни плесков, ни волн - всё затаилось.

Там стихия усмирилась, а здесь - море кипит, - корабли выскакивают прямо с моряками и с гребцами, да и поп откуда-то взялся, сразу со всем причетом...

Не знаю, когда я душою, как след, усмирилась...
Верно, в пути еще.

Все успокоилось, та неистовая энергия, что переполняла меня в это утро, усмирилась.

Совесть усмирилась.
- Антисемитизм! -- завопила Василенко.
- Василенко! Уймись!

Юля же, усмирилась. Но в глазах горел поток искр.
- Ну, бегемотиха! Всю пазитивию сокрушила! -- злобно подумала Юлька.
- Оннна! Зззитова!

Юля же, усмирилась. Но в глазах горел поток искр.
- Ну, бегемотиха! Всю пазитивию сокрушила! -- злобно подумала Юлька.
- Оннна! Зззитова!

Под утро вода в подвале поднялась едва ли не по колено, но всё же часам к семи усмирилась -- так, едва капала.

Усмирилась изба, стала как вкопанная. Тогда баба ига снова кричит: "Эй засовы мои крепкие, отворитеся, эй замочки мои верные, отомкнитеся!"

Княжна и там не только не усмирилась, а, напротив, стала вести себя бесчинно, сбросив с себя монашеское платье и имя Проклы.