"застылый"

засты́лый

Я теперь, как потухший фонарь,
И как будто пожухлый октябрь,
Я теперь, как застылый январь
И прошитый ветрами февраль.

Я словно застылый и в царстве я льда...когда удаляются твои шаги...
Когда ты уходишь...ничего я не чувствую нет...

О, скоро эхом отзовется
Застылый ток недвижимой реки,
Зима укроет долины снежной шалью
Замрет природа, страдая от тоски.

Я спал и видел, как застылый мир
Стихи мои теплынью растопляли,
Как всё вокруг в весенний рост пускалось
И пышно, как черёмуха, цвело.

На белых ресницах застылый хрусталь...

Наш характер -- это застылый пламень, который прорывается наружу только тогда, когда мы вместе, да еще, когда Володя играет.

В музыке прорывался "застылый пламень" его души, и одним лишь звукам доверялся он без оглядки.

Застылый, жёлтый, как у усталого затравленного волка, взгляд императора вдруг оживился: в глубине зрачков, словно огнём вспыхнула растопившая свинцовое

Но чувствую, с незбывной силой рвется
Ко мне твоей души застылый пламень.
И верую я в час соединенья,
У Господа прося его приблизить.

Мы осаждённых из крепости явно с тобою не выбьем,
Но разомнёмся и дух свой застылый согреем взамен.
Сотня казаков приближается к стенам Оренбурга.

Вот эхо в рощах обнаженных
Секирою тревожит дровосек,
И скоро, снегом убеленных,
Своих дубров и холмов зимний вид
Застылый ток туманно отразит.
...

Взгляд ее уже не такой застылый, лицо оживляет азарт.

квадратов и углов
от занавесок, и летящий мне навстречу
лес темный -- проводница, как Вергилий,
чтоб чаю принесла и сбросила на плечи
сырое одеяло -- в сон застылый

Надменный и трепетный, помпезный и лиричный, застылый в классической окончательности и колеблемый живыми внутренними токами, старчески-циничный и наивный

Химеричным кажется дым над трубами домов, застылый, неподвижный, словно страшилище из немого кино.

И мир вокруг -- застылый и постылый.

А Тузик, смешной гном с оттопыренными ушами, размазывая слезы и спотыкаясь, вступает в застылый и пропахший бензином салон автобуса.

Застылый бронзовый юноша с воздетой рукой смотрелся дико и глупо - звериная шкура, служившая попоной, больше не прикрывала его чресел, оказавшихся пустыми

Теперь щеки не уступали ей в белизне, сотворивши из лица гипсовую маску, на которой отчетливо прочерчивался узкий бескровный рот и неподвижно чернел застылый

А чуть в стороне застылый как памятник, стоит Лансеор, маслянисто сверкая металлом доспехов, и в руке его белая лилия.