"гниём"

гни́ём

Но всё нипочём,
Хоть гниём изнутри,
Идём от плохого к похуже.
Растёт, пухнет счёт
За жильё и прокорм,
Трясут с нас хозяева жизни.

-Ну а мы --мы, гниём в помойной яме!
Привыкай народ пахать на дядю!

И скажу в ней: "Горим или гниём"
Улавливаешь
Серые люди, гноясь и разлагаясь живут и дохнут, а затем ложатся друг на друга как кирпичи.

Гибнем на войнах, гниём за решёткой,
Под это подстроятся только дешёвки.
Валят дерьмом, что мы варим в ложках,
Верим словам людей, что с обложки.

Зомби-исполнители не могут знать
своей судьбы, мы пластилин, и заживо гниём...
Очнитесь люди!

И вот, пока мы заживо гниём и при этом без конца восхищаемся этим (или другим, не суть) торсом -- то в истребителе, то во главе клина журавлиных малолеток

Если мы гниём, мы растём -- тут нет противоречий. Это парадокс -- да, но жизнь-то существует только благодаря им (парадоксам).

, ведь даже смерть, это только мы умершие, мы боимся себя умирающих, умерших, гниющих в гробах, не понимая, что мы сегодняшние и есть гробы в которых гниём

Для чего-же раша,голова наша
Иль только для чепчиков и пригодна
И вправду,как рыба,гниём с головы,
В пьяном,табачном,наркошном угаре.

Мороз на воздухе крепчает,
но как бы заживо гниём
в тепле, где мухи докучают
и мушки в марле над грибком.

ОПЯТЬ СЕГОДНЯ ТОТ-ЖЕ РЖАВЫЙ ДЕНЬ,
СНОВА НОЧЬ,
СНОВА ДЕНЬ,
СНОВА ВСАТЬ,
СНОВА ЛЕЧЬ,
ТАЕТ ЖИЗНЬ,
МЫ ГНИЁМ,
МЫ ПОЛЗЁМ,
ПО НЕЙ ЧЕРВЁМ!

Мы гниём тысячу лет и до сих пор не можем раствориться в Абсолюте. Кто-то из нас обязан уйти!
-- Это измена!

Америке ты в России матушке.С одной стороны я за родину, с другой стороны достали ничего не знающие и не делающие кроме распила управленцы, так и тухнем и гниём

Как-то ненавязчиво, что даже не показалось внезапным, развеяв тишину, в сознании раздался веселый голос:
- Что, гниём потихоньку
- Кто здесь -- сказав

- А что ещё здесь творится
- Да так, гниём потихонечку.... Глина Викторовна на Каа наезжает.

- Гниём... Заебись...

И с наступлением старости мы гниём и рассыпаемся, усыхая при этом оболочкой, теряя наполнение, скукоживаясь внешне.

- всхрипел самый сентиментальный дед, бросая в гущу сочащейся молодежи ботфорт, - мы тут по двадцать месяцев гниём, а они - с маменькиных пирожков...

Чем дальше, тем хуже, мы свои пояса затягиваем всё туже и туже,
Но по-прежнему гниём в зловонной приазовской луже!

. -- Он запнулся, после чего неуверенно добавил: -- может, после смерти мы просто гниём в своих могилах.
- Что -- Её передёрнуло.
- Не бери в голову. -